Эссе от лица крестьянина о том, как пережили 1920-1930 годы

В те суровые годы, когда мир вокруг нас менялся с невиданной скоростью, будучи простым крестьянином, я мог только наблюдать за тем, как наша жизнь вписывалась в новые, порой жестокие условия. 1920-1930-е годы стали для нашей деревни водоразделом между старым миром и чем-то, что было невидимо и непостижимо.

После войны и революции казалось, что теперь всё будет только лучше, но сразу стало заметно, что пережитая нами смута оставила следы, которые было нелегко стереть. Земля, которую мы обрабатывали от века к веку, казалась уставшей, но любая усталость меркла перед изнурительным трудом, который требовался от нас. Мои дни начинались задолго до рассвета, когда с первыми лучами солнца выходил в поле. Работа — наш спасательный круг и наказание одновременно. Весной мы сеяли зерно, надеясь на щедрый урожай. Однако часто надежда наши оказывались напрасными, так как погода редко благоволила нашим чаяниям.

Коллективизация повлияла на нас, словно тяжелый груз, который вдруг низвергся на плечи. Мы привыкли трудиться сообща, семьями, ротами, но теперь одолевал страх — в любой момент могли прийти партийные представители и отобрать труд наших рук. Новый порядок диктовал свои условия, и часто улики высасывались из ничего. Видя это, закрадывалась мысль: верно ли то направление, в которое нас вели?

Страх был постоянным спутником. Мы учились жить в двойной реальности: одна — официальная, где твёрдо верили в общее благо, другая — личная, наполненная тревогой о будущем своих чад. За каждое слово или мысль, что могла показаться подозрительной, мы могли потерять всё — дом, землю и даже семью.

Время от времени происходили перемены, которые давали надежду. Электрификация принесла свет в наши дома, но разве могло это смягчить условия, когда наши животы порой урчали от голода? Всё, что происходило, было для нас испытанием на стойкость и веру в то, что, может быть, после всех пережитых лишений наступит день, когда мы заживём по-новому, когда воцарятся мир и согласие.

Однако одно осталось неизменным: среди всех испытаний мы сохраняли ощущение общинности. Мы делились последним куском хлеба, поддерживали друг друга как могли. Взаимопомощь, кажется, была нашей единственной надеждой и увертюрой в новый мир.

И вот так миновали эти годы — годы трудной борьбы и непреклонной веры в лучшее. Жизнь наша была не проста, но время показало, как много можно выстоять, когда крепка рука, порох в пороховницах и хранится свет в сердцах.